Неожиданно-грустное

[d_a_n_n_y]

Во мне что-то необратимо меняется. Я уже никогда больше не буду такой лёгкой и беззаботной, как раньше. Наверное, буду очень мудрой, сильной, организованной, довольной своей жизнью и даже счастливой - а вот лёгкой и беззаботной, увы, нет.

Comments

[stiv_sigmal]

А ещё рекомендую «Меганезию». Отлично прочищает мозги от экзистенциального поиска смысла жизни. Правда то, что не хватает сил просто жить, так просто не лечится, но всё равно попробуй.

-  Вот именно, - констатировал док Рау, - а дело в том, что у вас, коллега, этот синдром. Хотите, скажу, о чем вы думаете? Вы думаете: вот я бежал изо всех сил, рвал жилы, и куда-то прибежал, а что дальше? Что изменилось от всего, что я сделал? И главное: что я еще могу сделать, или уже ничего не могу?

-  Этак я скоро поверю в ваше колдовство, - пробурчал док Джерри.

-  Никакого колдовства. Просто психология. А хотите, скажу, что вам с этим делать?

-  Валяйте. Все равно, это ваше «а, хотите?» не более, чем фигура речи.

Док Рау улыбнулся и кивнул.

-  Действительно. Знаете, коллега, существует такое правило: если вас донимают какие-то вопросы, надо просто взять, и ответить на них.

-  Вот так, взять и ответить? - удивленно переспросил Винсмарт.

-  Да, вот так. Они же не сложные, верно?

-  Ерундовые, - поддержала его Абинэ.

-  Понятно. Все вокруг такие умные, один я полный кретин.

-  Наоборот, Джерри, - возразила она, - ты ужасно умный, а в простых делах это мешает. Ты начинаешь искать какие-то скрытые смыслы там, где их ни фига нет. Это…

Она смутилась и замолчала.

-  Продолжай-продолжай, - подзадорил он, - раз уж начала, так не останавливайся.

-  Только ты тогда не обижайся, - потребовала Абинэ.

-  Не буду. Я же сам попросил.

-  Это, - продолжала она, - европейский глюк, будто в жизни должен быть какой-то смысл. Типа как «min» у конфуцианцев, только еще хуже. Конфуцианец хотя бы уверен, что, если он ведет себя по-человечески, то смысл в его жизни непременно есть. А бедняга европеец мучается вопросом: «есть ли смысл в моей жизни?». Поиски этого долбанного смысла уже отравили жизнь десяткам поколений толковых европейцев и янки.

-  Сама придумала? - спросил Винсмарт.

-  Что ты! Это же в школе, по истории проходят.

-  Ничего себе, - удивился он, - вас в школе учат, что в жизни не должно быть смысла?

На этот раз удивилась Абинэ.

-  Что ты, Джерри! Наоборот! В жизни куча смыслов. Мы почти все делаем со смыслом. Вот, например, я переворачиваю мясо (она проворно перевернула куски тунца на углях), чтобы оно пропеклось и не подгорело, потому что, так вкуснее.

-  Интересная философия, - сказал он, - А если обобщить? Ты их готовишь так, чтобы они были вкуснее, чтобы вся компания получила удовольствие от еды, и так далее. Но есть и какой-то общий смысл у всех наших действий, включая готовку и еду, верно?

-  Я так хочу, - сказала Абинэ.

-  Ты хочешь, чтобы был смысл? - переспросил Винсмарт.

Она покачала головой.

-  Нет, Джерри. «Я так хочу» - это и есть смысл. Единственный общий смысл действий каждого человека. А если несколько людей о чем-то договорились, то смысл в том, что они так хотят.

-  А если не договорились? Если они хотят разного?

-  Это нормально, - ответила она, - Тогда им просто надо договориться, чтобы поменьше мешать друг другу. По-моему, это просто и естественно, разве нет?

Винсмарт молча сделал глоток из своего стаканчика, порылся в пластиковом пакете, нашел там сигары и зажигалку. Закурил и стал задумчиво смотреть на тлеющие угли.

-  Джерри, я тебя не обидела? - осторожно спросила Абинэ.

-  Ты меня озадачила, - ответил он, - Я пытаюсь сформулировать смысл своих действий за последний год в твоих терминах, а это, оказывается, не так просто.

-  Ничего сложного, коллега - подал голос док Рау, - вы хотели, чтобы мир стал другим. Это довольно обычное желание для деятельных людей. Правда, далеко не всем удается так преуспеть в этом, как вам.

-  Вы хотите сказать, что я сильно изменил мир?

-  Не то, чтобы сильно, но достаточно заметно.

-  Вот как? Интересно, в какую сторону? В лучшую или в худшую?

-  В ту, в которую хотели.

[stiv_sigmal]

Прошла неделя, и Эстер призналась себе, что пугавшие ее детали обитания под одной крышей с Батчерами на проверку совершенно безобидны. Наоборот, все вышло очень удачно, поскольку в круглом доме обосновались не две совершенно разные культуры, а целых четыре - американско–католическая, нукуфетауская, замбезийская и палауанская. На две последние, к тому же, накладывалась специфическая меганезийская армейская традиция – что безусловно добавляло остроты в получившийся культурный винегрет. Разумеется, определенные неудобства были. Манера Рона и Пумы любить ГРОМКО иногда слегка раздражала (особенно - посреди ночи). Нельзя не отметить и армейскую привычку Рона в 6:30 утра принимать душ, громко (и не очень музыкально) напевая:

«We crossed a starlit sky
And still no space or time
We'll catch the wind
Kill, kill, oh!
Kill, kill, oh!
Gone are the days when freedom shone!»…

Затем, выходить голым в холл и бриться перед большим зеркалом десантным ножом.

Это немного нервировало, зато достаточно было вечером прилепить на зеркало список продуктов для завтрака, и в 8:00 все они лежали на столе, в корзине и в холодильнике, а при наличии в списке соответствующих указаний – оказывались вымыты, почищены и нарезаны. И еще – целый кофейник, горячего ароматного кофе, стоящий на плите. Это примиряло и с экстазным ночным визгом, и с брутальным утренним маршем. Но самым главным, пожалуй, было то, что Рон и Пума относились к особой разновидности людей, которые умеют быть счастливыми и спонтанно делятся своим счастьем со всеми, кто их окружает. Иногда этот дикий поток счастья, хлещущий через край, даже немного пугал Эстер. Ей казалось, что его просто не может быть так много, и что он вот–вот иссякнет.
Как–то раз она поделилась своими опасениями с Наллэ – и он, в ответ, рассказал старую историю про туристов–бедуинов у Ниагарского водопада. Аборигены пустыни стояли и час за часом смотрели на низвергающиеся потоки воды, 6 тысяч тонн в секунду. Бедняга гид никак не мог уговорить их вернуться в автобус. Исчерпав запасы терпения, он прямо спросил: «какого черта вы ждете?!», и получил ответ: «мы ждем, когда же там, наверху, кончится вода». У них в голове не укладывалось, что такое чудовищное, невообразимое количество воды льется не переставая много тысячелетий. Родная бедуинская пустыня Сахара тоже существует несколько тысяч лет, но почему–то бедуинов не удивляет, что в ней до сих пор не кончилась сушь. Эта занятная история как–то сразу успокоила Эстер. Она приняла, как данность, тот факт, что счастье - это нормальное состояние человека.