- Видишь ли, как, - говорю, - обстоят дела. Он-то, конечно, проживет свою жизнь, этот дядечка. И все, что было с тобой, сбудется для него, это правда. Просто он... - черт, ну как сказать-то?! - мало что почувствует. Понимаешь?
Мотает головой. Что ж, по крайней мере, честно. Хуже, если бы сделала вид, будто все ясно.
- Все будет для него как под местным наркозом, - объясняю. - Не только и не столько физические ощущения, хотя и это тоже. Восприятие в целом притупится. Вместо того чтобы испытывать радость, человек будет думать: "Я радуюсь". С другой стороны, в наихудшую минуту своей жизни - если, скажем, ребенок умрет - все тоже ограничится размышлениями на тему: "Кажется, я очень страдаю". Вместо феерического оргазма будет лишь констатация факта: "Все в порядке, мне хорошо, кончаю". Зато и боль будет лишь раздражать, но не мучить. Что мы действительно воруем, забираем себе, так это остроту восприятия. А мысли, события, люди, идеи и прочая незначительная мура, конечно, остаются хозяину.
- Если вспомнить, что на самом деле у человека нет ничего, кроме восприятия, выходит, мы забираем все, - строго говорит Варя.
- Именно так.
- И какой смысл им оставаться в живых? - почти равнодушно спрашивает она.
- А какой смысл оставаться в живых всем остальным?
Глядит на меня, хлопает глазами. И тогда я достаю из рукава козырный туз. Единственный стоящий аргумент.
- Мы забираем самое драгоценное, что есть у человека, это правда. Но имей в виду: эта драгоценность в большинстве случаев валяется в самом темном чулане, пыльная и грязная. Сколько усилий предпринимают люди, чтобы притупить свое восприятие, неужели это для тебя новость? Одни изо дня в день пьют пиво, другие раскладывают электронные пасьянсы, третьи мусолят романы, четвертых от телевизоров за ноги не оттащишь... Собственно, все эти ухищрения не обязательны: достаточно поменьше спать и побольше жрать, это тоже отлично работает... А потом удивляются: отчего в юности счастье и муку ломтями резали а нынче тонким слоем мазать приходится на хлеб насущный? Куда ушла острота ощущений? Почему сердце больше не рвется на части по всякому пустяковому поводу? И одни вздыхают покорно: "Старею", другие радуются: "Мудрее становлюсь, обретаю власть над эмоциями". А самые лучшие понимают, что уже положены живьем во гроб, терять почти нечего, и идут вразнос, тело свое в первый попавшийся костер на растопку кинуть готовы, лишь бы обрести хоть на миг растраченное по пустякам сокровище… Другое дело, что оно не утрачено. Лежит себе в подвале - только отыщи да пыль смахни. Но это, как ни странно, труднее всего. Сгореть много, много проще.
no subject
Мотает головой. Что ж, по крайней мере, честно. Хуже, если бы сделала вид, будто все ясно.
- Все будет для него как под местным наркозом, - объясняю. - Не только и не столько физические ощущения, хотя и это тоже. Восприятие в целом притупится. Вместо того чтобы испытывать радость, человек будет думать: "Я радуюсь". С другой стороны, в наихудшую минуту своей жизни - если, скажем, ребенок умрет - все тоже ограничится размышлениями на тему: "Кажется, я очень страдаю". Вместо феерического оргазма будет лишь констатация факта: "Все в порядке, мне хорошо, кончаю". Зато и боль будет лишь раздражать, но не мучить. Что мы действительно воруем, забираем себе, так это остроту восприятия. А мысли, события, люди, идеи и прочая незначительная мура, конечно, остаются хозяину.
- Если вспомнить, что на самом деле у человека нет ничего, кроме восприятия, выходит, мы забираем все, - строго говорит Варя.
- Именно так.
- И какой смысл им оставаться в живых? - почти равнодушно спрашивает она.
- А какой смысл оставаться в живых всем остальным?
Глядит на меня, хлопает глазами. И тогда я достаю из рукава козырный туз. Единственный стоящий аргумент.
- Мы забираем самое драгоценное, что есть у человека, это правда. Но имей в виду: эта драгоценность в большинстве случаев валяется в самом темном чулане, пыльная и грязная. Сколько усилий предпринимают люди, чтобы притупить свое восприятие, неужели это для тебя новость? Одни изо дня в день пьют пиво, другие раскладывают электронные пасьянсы, третьи мусолят романы, четвертых от телевизоров за ноги не оттащишь... Собственно, все эти ухищрения не обязательны: достаточно поменьше спать и побольше жрать, это тоже отлично работает... А потом удивляются: отчего в юности счастье и муку ломтями резали а нынче тонким слоем мазать приходится на хлеб насущный? Куда ушла острота ощущений? Почему сердце больше не рвется на части по всякому пустяковому поводу? И одни вздыхают покорно: "Старею", другие радуются: "Мудрее становлюсь, обретаю власть над эмоциями". А самые лучшие понимают, что уже положены живьем во гроб, терять почти нечего, и идут вразнос, тело свое в первый попавшийся костер на растопку кинуть готовы, лишь бы обрести хоть на миг растраченное по пустякам сокровище… Другое дело, что оно не утрачено. Лежит себе в подвале - только отыщи да пыль смахни. Но это, как ни странно, труднее всего. Сгореть много, много проще.
© Макс Фрай — «Жалобная книга». Кстати, очень рекомендую именно тебе.